Глава из книги Ганешана Ramana Periya Puranam («Внутреннее путешествие 75 старых преданных»), посвященная одному из самых близких и великих преданных Раманы Махарши.
В истории увековечены прославленные жизни таких святых как Джнянасамбандар, Мира Бай и Андал, земное время которых достигло апогея, когда они были поглощены огнём и воссоединились с Господом. Но один из преданных Бхагавана [Шри Раманы Махарши], выдающийся поэт-святой, начал свою духовную жизнь с даршана огромного пламени уже при первой встрече со своим Гуру в 1923 году в Раманашраме. Впоследствии, когда бы он ни посмотрел на Бхагавана, он видел яркий свет, окружающий священную форму. Этим преданным был Муруганар, тамильский поэт, которого высоко чтили в тамилоговорящем мире. Как прославленный знаток и преподаватель тамили, он активно был занят в комитете, который решал колоссальную задачу по подготовке к изданию первого словаря тамильского языка.
Муруганар был глубоко предан Господу Шиве. Большую часть времени он проводил, читая «Тирувачакам», поэтическое выражение экстаза, испытанного Маникавачакаром, святым и преданным Шивы, жившим семьсот лет назад. Читая, он страстно желал испытать ту благость и исполненность, которые чувствовал Маникавачакар в своей бхакти [преданности] Шиве.
Примерно в это время тесть познакомил его с двумя книгами, написанными Бхагаваном: «Кто я?» и «Пять гимнов Аруначале» , первая – работа по джняна марге, и вторая – излияние религиозных песен, насквозь пропитанных бхакти. Он прочитал их много раз и вскоре узнал от своих друзей, что Бхагаван постоянно находится в недвойственном состоянии Джняны, что уже давно было редкостью. Муруганар почувствовал глубокое стремление поехать и служить этому святому, и получить его благословения в форме божественного экстаза. Он отправился в Тируваннамалай, и едва достигнув храма Аруначалешвара, написал одиннадцать импровизированных стихов, восхваляющих Бхагавана, называя его Шивой. Затем он пошел в Раманашрам, который в 1923 году представлял собой всего лишь несколько соломенных хижин. Благоприятные события предвещаются знаками: не успел он войти, как вышел сам Бхагаван.
Вот как Муруганар описывает свой первый даршан: «Когда я посмотрел на вход, я увидел сверкающий свет, джйоти, огромное пламя, которое ослепило меня. В экстазе я попытался прочесть стихи, которые написал, но обильно льющиеся слезы не дали мне этого сделать. Затем из пламени возникла человеческая фигура – Бхагаван. Он попросил дать ему листок, который я держал. Бхагаван прочитал стихи вслух и заметил: ‘Это очень напоминает Тирувачакам. Почему бы не продолжить писать как Маникавачакар?’ Потом Бхагаван глубоко посмотрел на меня. Через какое-то время я вернулся в нормальное состояние. С бьющей через край преданностью, полный радости и благодарности, я смотрел на Бхагавана. Его милостивые глаза пронзили меня насквозь, мгновенно вводя в состояние блаженства, какого я никогда не испытывал прежде. Этот взгляд Бхагавана открыл родник восторженной поэзии в моем Сердце. С того момента сотни и сотни поэм начали изливаться из меня. Я передавал их на рассмотрение Бхагавану, и он их редактировал». Муруганар захлёбывался эмоциями, рассказывая это мне. (В тот день я получил великолепный духовный опыт.) «В тот же миг, — добавил он, — Бхагаван стал моим Богом, моим Мастером. Я был полностью убежден, что Бхагаван был воплощением самого Господа Шивы. И как мой новый владелец, он подчинил себе мое внимание и мой ум. Как воск плавится, приближаясь к огню, увидев Бхагавана, мой ум растворился и потерял свою отдельную форму. Словно теленок, нашедший свою мать, мое сердце возликовало у его священных ног. Преданность вздымалась во мне, как океан навстречу полной луне». Этому факту должны радоваться все серьезные ищущие: божественная связь между светоносным учителем и блистательным учеником была узаконена и освящена в тот день Господом. Для Муруганара эта мгновенная связь была официальным вступлением в духовную жизнь на очень высоком уровне.
Он работал в Ченнае учителем, чтобы прокормить свою мать и жену, и должен был ехать назад, чтобы идти на работу. Спустя три месяца он вернулся. Взглянув на Бхагавана, он снова увидел сияние, охватывающее его фигуру. Океан милости Бхагавана тогда уже полностью поглотил Муруганара. Но ему все еще приходилось ездить из Ченная в Тируваннамалай и обратно – из-за своих обязанностей. Он был глубоко привязан к своей матери. Муруганар однажды сказал мне, что разрывался между преданностью Мастеру и любовью к матери.
Ему было действительно очень трудно успевать на поезд обратно в Ченнай – в таком он находился блаженстве! Иногда, со слезами экстаза, льющимися по щекам, он шел буквально задом три мили от ашрама до станции и блуждал по платформе. Поезд приходил и уходил, но он ничего не замечал в блаженном забвении. Когда носильщик или начальник станции говорили ему, что поезд ушел, он шел назад к Бхагавану с переполненными слез глазами! Бхагаван, заметив, что это повторяется раз за разом, стал просить Кунжу Свами или Вишванату Свами сопровождать Муруганара, дав им строгие указания: «Посадите его на поезд и возвращайтесь в ашрам только тогда, когда поезд уедет».
Мать Муруганара скончалась в 1924 году. Он исполнил прощальные ритуалы, взял какую-то часть пепла в урне и приехал к Бхагавану. Когда Бхагаван увидел убитого горем Муруганара, он спросил: «Как же ты смог исполнить прощальные ритуалы в таком состоянии?» Муруганар и вовсе потерял самообладание, услышав эти слова, так он был тронут заботливостью своего мастера. Кто-то напомнил, что урна с пеплом осталась на улице. Бхагаван отправил Муруганара высыпать пепел в Агни Тиртам, пруд рядом с Раманашрамом. Муруганар был очень взволнован, рассказывая о сострадании Бхагавана. Он ушел с работы, разорвал все связи с миром и пришел к Бхагавану в 1926 году, тотально сдавшись. Бхагаван принял его всем сердцем. С тех пор началась новая глава в жизни Муруганара.
Муруганар пытался содействовать правлению ашрама в его повседневной деятельности. Он делал все возможное, чтобы эффективно выполнить свои задания, но все его внимание было обращено внутрь, к садхане. Он чувствовал, что не подходит ни для какой практической работы, и собирался уйти из ашрама и жить независимо. Когда он рассказал об этом, Бхагаван предложил ему перейти жить в Палакоту [земля, примыкающая к основной территорией ашрама слева]. Начиная с того момента Муруганар проводит большую часть времени у стоп Бхагавана, ведя аскетическую жизнь, свободный от повседневных обязанностей.
«Мне кажется, я должен [идти на улицы] и просить еду [у местных жителей]», — сказал он однажды Бхагавану. Бхагаван одобрил это намерение и дал ему названия улиц, на которых он должен был просить, и одну улицу, куда ходить было нельзя. Муруганар почувствовал великое благословение. Он собирал еду и шел с ней в Палакоту. Будучи очень щепетильным, он сперва шел на пруд, заворачивал еду в тряпку, привязывал ее к дереву, а затем шел тщательно мыть руки и ноги. Много раз обезьяны воровали его еду, и он оставался голодным. Но он никогда не жаловался, наоборот, поголодать было для него в радость.
Присутствие Бхагавана вдохновляло его на поэзию. Он сочинил сотни стихов по образу «Тирувачакам», как было указано ему Бхагаваном. Эти стихи собрали другие преданные, и была издана частная публикация под названием «Рамана Саннидхи Мурай» («Молитвы и Стихи во славу Раманы»). Красота этой книги в том, что она содержит тысячу восемьсот пятьдесят стихов, просмотренных, отредактированных и озаглавленных Бхагаваном. В чем важность этой книги? Сам Муруганар заявляет: «Знайте, что функция и смысл «Рамана Саннидхи Мурай» в том, чтобы постоянно пребывать у стоп щедрого Гуру Раманы, чтобы тьма, заблуждения эгоизма прекратились, рассеявшись под сиянием милости Господа Раманы».
Когда Муруганар пришел к Бхагавану, он не читал ни одного текста по Веданте. Поэтому он был более восприимчив к учениям Бхагавана, был способен легче усваивать их, особенно прямое учение Бхагавана о Само-исследовании. Когда преданные задавали вопросы, и Бхагаван на них отвечал, Муруганар шел в свою хижину в Палакоту и записывал это в стихах. Эти вопросы и ответы образовали содержание более чем тысячи стихов и были собраны и напечатаны как «Гуру Вачака Ковай» («Гирлянда Высказываний Гуру»). Здесь тоже каждый стих был отредактирован, назван и одобрен Бхагаваном. Какова суть «Гуру Вачака Ковай»? Один из стихов объясняет это: «Оставь мысль, что Ты это бренное тело; ищи Я, внутри которого вечное блаженство. Это тело, которым ты себя считаешь, не истинно, это не Ты. Настоящий Ты внутри тебя как истина. Ищи это. Делай Само-исследование и найди это. Ты идешь от асат (нереальность) к сат (Реальность)».
Не остановившись на этом, Муруганар написал много великолепных работ: «Рамана Дэва Малай», «Шри Рамана Чарана Палланду», «Шри Рамана Анубхути», «Шри Рамана Джняна Бходам». Духовное назначение всех его книг можно подразделить на три категории: молитвы и восхваления, чистое и прямое учение, и внутренний экстаз духовного переживания. Именно для раскрытия всего этого наш возлюбленный Бхагаван благословил его на поэзию. Как говорил Муруганар: «Я больше ни о чем не думал, когда писал эти книги. Бхагаван, будучи истиной, завладел моим сердцем настолько полно, что я писал только о Рамане, о своей экстатической преданности ему, и об утверждении его прямого учения».
Когда вышла его первая книга «Рамана Саннидхи Мурай», она встретила много противодействия и критики. Так много, что она была запрещена к изданию. Причина, по которой правление ашрама категорически было против нее, крылась в следующем стихе: «Направляя свою высочайшую милость одним своим пристальным взглядом, Бхагаван Рамана вырвал с корнем мое эго и ниспослал мне взамен собственное состояние высшего блаженства». Это был импровизированный стих. Он вызвал фурор, потому что его противникам показалось, что эгоизм Муруганара заставил его заявить, что он равен Бхагавану.
Однажды, сидя в зале в присутствии Бхагавана, Вишваната Свами наблюдал, как Муруганар, поглощенный преданностью, глядел на Бхагавана в абсолютном экстазе, почти как будто пожирая его любовь. Это глубоко тронуло Вишванату Свами, и он подумал: «Он столкнулся с таким большим разочарованием, но все-таки смог превзойти его, глядя теперь на Бхагавана и потеряв себя в преданности ему». Не сознавая, что он делает, он стал вполголоса повторять поэтическое имя Муруганара «Мугувапури Муруган». Бхагаван услышал это и, повернувшись к нему, сказал: «Вишваната! Какой смысл повторять его имя столько раз? Почему бы тебе не написать стих, используя эти два слова?» Вишваната Свами немедленно взял лист бумаги и попытался сочинить стих. Но сколько он ни пытался, он не смог написать ничего, кроме этих двух слов. После нескольких безуспешных попыток, он, наконец, махнул рукой, положил листок с этими двумя словами перед Бхагаваном и вышел из зала.
Вернувшись, он обнаружил, что Бхагаван сочинил законченный стих, подписав его «Вишванатан», хотя его вклад в этот стих был минимальным. В стихе говорилось от лица Муруганара: «Аруначала Рамана, обитающий в лотосе Сердца всего сущего, улыбнулся моему эго и уничтожил его полностью одним взглядом милости. Так он щедро осыпал меня, Мугавапури Муругана, своими благословениями, дав мне возможность осветить весь мир стихами «Рамана Саннидхи Мурай», которые стоят в одном ряду с «Тирувачакам»». Этот стих очень важен, потому что он написан самим Бхагаваном. Шри Бхагаван, хотя его никто не просил, открыто объявил в этом стихе, что его настоящее имя было, есть и всегда будет Аруначала Рамана. Затем, Бхагаван заверяет нас, что он обитает в равной мере в Сердце каждого из нас. Взгляд его милости, даже с портрета, способен растворить идею эго. И наконец, Бхагаван открывает нам, что единственная цель его прихода в наш мир — это вновь установить просветление во всем человечестве, а не только в избранных учениках. Именно в силу этого утверждения этот стих особенно важен.
Муруганар во время самой первой встречи с Бхагаваном получил взгляд его милости и испытал экстатическое духовное переживание. Однако как духовные ищущие мы должны всегда помнить, что требуется время для того, чтобы этот экстаз стабилизировался. После написания этого стиха Бхагаван снова взглянул на него и закрепил в состоянии, из которого спонтанно хлынули сотни стихов. Муруганар жаждал все время быть в этом экстатическом состоянии. Он тихо молился, чтобы вдобавок ко времени, проводимом им с мастером, он мог бы встречаться с ним лично, и таким образом непрерывно пребывать в божественном экстазе. Но он никому не открывал своего самого сокровенного желания, включая Бхагавана. Так он думал!
В те дни группа преданных из ашрама ходила в лес собирать листья с определенных деревьев, чтобы делать из них тарелки. Одним утром они планировали пойти в лес. Бхагаван многозначительно посмотрел на Муруганара. Муруганар понял его намерение и поспешил за ним. Преданные пошли вслед за ними, но Бхагаван так быстро увел его в лесные заросли, что остальные остались далеко позади. Бхагаван сел на большое бревно и дал знак Муруганару сесть рядом. Они не произнесли ни слова. Затем Бхагаван пронзительно взглянул на Муруганара и ввел его в состояние внутреннего счастья. Когда Муруганар открыл глаза, уже стемнело, и он был один. Он провел в экстазе несколько часов. С того момента Муруганар постоянно пребывал в состоянии внутреннего блаженства и мира.
«Эгоистически отождествив себя с презренным телом, я скатился до состояния безотрадности. Теперь, разбуженный тем, кто есть чистая, божественная, блаженная мудрость, я достиг высшей жизни безмолвного естественного сознания, и вовеки процветаю как совершенное, чистое Я. Наука о прямом переживании Себя [Self experience], которая проявила себя, когда возникающее эго было уничтожено, наполнила мое Сердце. Под светом цветущей милости твоего взгляда, Гуру Рамана, распустился цветок моей благодати, и я, этот глупец, благоденствую и живу как Будда». С незапамятных времен святые и мудрецы со всей своей преданностью и мудростью сочинили тысячи поэм на тамильском языке, превознося богов и богинь в различных размерах и стилях. Возможно впервые, в лице Муруганара, мы имеем единственного поэта, который написал сорок тысяч стихов в различных размерах на чистом тамили, но об одном единственном Мастере – Бхагаване Шри Рамане Махарши. В этом духовном чуде уникальность Муруганара.
Мы также чтим этого святого поэта, потому что он извлек из Бхагавана прямое учение. Если бы не его усилия, у нас не было бы прямого учения Бхагавана в трех замечательных томах, которые смело можно считать современными Упанишадами Само-исследования и Само-реализации. Вот эти три работы: «Улладу Нарпаду» («Сорок стихов о Том, что Есть») и его приложение «Анубандам», «Упадеша Ундияр» («Взлетные Указатели»), и наконец, поэма о мудрости «Атма Видья Киртанам» («Знать Себя, Естество»). Все три – это наставления нам о том, как жить в прийти и жить в прямом переживании реальности безграничного Я.
Происхождение этих трех поэм очень интересно. До того, как Муруганар пришел к Бхагавану в 1926 году, Бхагаван написал много отдельных стихов, которые не были собраны и сохранены. Муруганар, имея естественную склонность к поэзии, провел изыскания и обнаружил двадцать одно стихотворение. Он собрал их и обнаружил, что они не были посвящены какой-либо одной определенной теме, поэтому они сели с Бхагаваном и проанализировали эти стихи. Темой, которую выбрал Муруганар, была Реальность и природа Ее переживания. Он был полон решимости, потому что, живя с Бхагаваном и ведя жизнь чистой духовности, он понял важность жития в Истине. Он хотел, чтобы Бхагаван написал о Реальности и о практических путях пребывания в единении с Ней. Некоторые стихи не подходили к этой теме, поэтому он исключил их и попросил Бхагавана написать вместо них новые, основанные на его собственном опыте. Это продолжалось двадцать дней. В тамильской литературе один из видов поэзии ограничивает каждую отдельную тему до сорока стихов. Муруганар предложил Бхагавану придерживаться этой нормы. Бхагаван сам дал имя сборнику «Улладу Нарпаду» («Сорок Стихов о Том, что Есть»). Редактируя эту работу, Муруганару захотелось сохранить некоторые из стихов, которые были убраны, и он попросил Бхагавана написать еще и сделать антологию из дополнительных сорока стихов под названием «Улладу Нарпаду Анубандхам» («Дополнение к Сорока Стихам о Том, что Есть»).
В другой раз Муруганар был в процессе написания спонтанного потока стихов об игре богов и богинь, каждый из которых был представлен как Рамана. Закончив семьдесят стихов, он обнаружил, что застрял там, где Господь Шива дает духовные наставления мудрецам, выполняющим аскезу в лесу. Так как он поклонялся Бхагавану как самому Шиве, он попросил Бхагавана: «Вы сам Шива. А я, вот, застрял и не могу продвинуться дальше. Пожалуйста, дайте мне следующие тридцать стихов как учения Господа Шивы реализованным мудрецам». В ответ Бхагаван написал «Упадеша Ундияр» («Взлетные Указатели») – пошаговое руководство о том, как быть Истиной. Кто-то однажды сделал комплимент Муруганару за «Рамана Саннидхи Мурай», сказав: «Это лучшая ваша работа, Муруганар». Муруганар со слезами на глазах ответил: «В Индии Махабхарата считается одной из лучших эпических поэм, потому что она содержит прямое учение Господа Кришны в форме «Бхагавад Гиты». Точно также, если вы, люди, считаете «Рамана Саннидхи Мурай» моей лучшей работой, то это потому, что в ее основании лежит «Упадеша Ундияр» Бхагавана».
Один известный поэт, живший сто пятьдесят лет назад, написал несколько стихов о том, что самое трудное дело для человека на земле — это Само-реализация. Муруганар был этим очень недоволен. «Это должно быть самым легким делом. Как может быть Само-реализация трудной?» — размышлял он. В присутствии Бхагавана он начал писать: «О Го́споди, / это же та́к легко́! / Знать Себя́, Естество́. / Го́споди! Это же та́к легко́!»
Однако, продолжить он не смог, так как не знал, как выразить это убедительно. Оставив этот листок бумаги на диване Бхагавана, он ушел. Когда он вернулся, Бхагаван написал «Атма Видья Киртанам», несколько стихов о Знании Себя, которые описывали собственный опыт Бхагавана, и как легко каждый из нас может этого достичь.
Если мы изучим отношения Бхагавана с Муруганаром, то обнаружим, что Само-реализации и впрямь достичь легче всего. Для Муруганара не было другого Бога, кроме Бхагавана, не было другого пути, кроме Само-исследования, и другой цели в жизни, кроме постоянного пребывания в Я, в молчании. Великолепным венцом его жизни стали не столько его книги и опубликование Истины от Бхагавана, сколько тот факт, что он действительно проживал каждое написанное им слово.
Впечатленные его поэтическим дарованием, короли предлагали ему богатство и роскошь, лишь бы он украсил их дворы. Но он выбрал быть нищим на улицах Тируваннамалая, быть в тени Бхагавана – только чтобы жить истиной. Муруганар проживал учение ежедневно, каждый час, каждую минуту. Так как он был с Бхагаваном все время, его прозвали «тень Бхагавана». Взаимоотношения между Муруганаром и Бхагаваном являются практической демонстрацией взаимоотношений «Гуру-шишья», воспетых в индуистских писаниях. Все индуистские тексты написаны в формате вопрос-ответ, когда ученик задает вопрос, а Гуру отвечает, даже на этические темы. Скоро мы увидим, как красиво проявляются отношения «Гуру-ученик» в индуистской культуре, когда мы изучим остальную жизнь Муруганара.
Муруганар все время общался с Бхагаваном. Бхагаван не был начитанным человеком, тогда как Муруганар перечитал уйму тамильской литературы. Временами, когда они с Бхагаваном были одни, Бхагаван мог попросить Муруганара пересказать ему содержание какой-либо книги. Однажды Муруганар в экстазе стал пересказывать Бхагавану суть великих книг. Много книг было обсуждено в тот день с Бхагаваном, который был прекрасным слушателем. Затем он повернулся к Муруганару и сказал: «В конечном итоге суть всех этих книг одна – Истина. Есть только одна цель, но дороги к ней и дорожные карты все разные. Есть много различных путей, писаний, текстов, описаний, примеров и иллюстраций, но единственная суть – одна Истина». Муруганар был так потрясен, что горячо воскликнул: «Да, Бхагаван, это правда! Теперь я вижу, что чтение этих книг было пустой тратой времени». Бхагаван поспешил поправить его: «Нельзя рассматривать это в таком ключе. Именно потому, что мы прочли так много книг, мы поняли, что их суть только Истина. Если бы мы не прочитали их, ум продолжал бы нас искушать мыслью, что в какой-нибудь книге есть что-то новое. Таким образом, чтение также служит цели». Затем он добавил: «То же самое с ритуалами и пуджами. Существует множество разнообразных ритуалов, и единственной целью их выполнения является распознавание, что есть одна единственная простая Истина. Сами по себе ритуалы и пуджи не так уж важны для Само-реализации».
Как-то раз Муруганар, войдя в холл, увидел перед Бхагаваном стопки книг, увешанных гирляндами, над которыми проводилась пуджа в честь Сарасвати. Муруганар простерся перед Бхагаваном и озорно улыбнулся. Бхагаван вопросительно посмотрел на Муруганара, как бы спрашивая, чему он так улыбается. Муруганар ответил: «Бхагаван, мне очень забавно видеть, что здесь сидит сама Истина, – он указал на Бхагавана, – а все эти книги просто отбросы. Люди отдают почтение отбросам вместо того, чтобы поклониться сути». Будучи поэтом, он тут же привел такой пример: «Бхагаван, представьте себе сахарный тростник, из которого выжали сок, который затем кристаллизовался в сахар. Из этого сахара была сделана фигурка человека. Вы этот сахар, а эти книги подобны отходам сахарного тростника. Вместо того чтобы отдать почтение вам, сладкому сахару, люди почитают отходы». Муруганар улыбнулся, и Бхагаван тоже.
Муруганар и Бхагаван были в таких близких отношениях, что Бхагаван ждал, когда он появится. Как только Муруганар входил в холл, Бхагаван задавал ему вопрос, даже еще до того, как тот смог закончить простирание. Все чувства и внимание Муруганара всегда были направлены на Бхагавана и его слова. Получив вопрос от Бхагавана, он отвечал во время протирания, задрав голову, словно хамелеон. Преданные Бхагавана прозвали это ‘говорящая ящерица’ [lizard talk]. Муруганар сам говорил мне, что это могло продолжаться довольно долго, и он даже мог не осознавать, что все еще лежит на полу. Вишванату Свами это веселило, и он просил его прекратить изображать ящерицу, по крайней мере, когда он входил в Старый Холл. Муруганар вспоминал: «Я знал, что людей это забавляет, но во время простирания я был так поглощен ответом Бхагавану, что не сознавал, что лежу на полу. В такой позе мой голос не был ясным, и Бхагавану приходилось напрягаться, чтобы меня услышать. Но все это не имело значения, потому что для меня ничего не существовало, кроме того, что Бхагаван задал мне вопрос, а я должен отвечать!»
Иногда в присутствии Бхагавана из него начинали изливаться стихи. Бхагаван мог уйти на гору или в коровник, а когда возвращался, то находил, что Муруганар все еще сидит, погруженный в свои записи. Бхагаван задавал ему вопрос и ждал ответа, стоя рядом, а Муруганар продолжал увлеченно писать и отвечал на вопрос, даже не отдавая себе отчета, что говорит с Бхагаваном. Другие были шокированы, потому что согласно индуистской традиции это было знаком неуважения, когда ученик сидит, а Гуру стоит перед ним. К тому же Бхагаван не мог долго стоять…
Муруганар пытался содействовать правлению Раманашрама, которое настаивало, что каждый, кто живет здесь или получает еду, должен выполнять какое-либо служение. Он старался изо всех сил, но у него не получалось, так как он был всецело поглощен своей садханой. Поэтому он, наконец, вынужден был переехать в соседний Палакоту, жить у кого-то на веранде и просить еду, чтобы поддержать тело. Бхагаван изливал свою милость на Муруганара все время, но в то же время он никогда не вмешивался в дела ашрама.
Довольно часто вдохновение к написанию стихов было таким сильным, что он забывал, что не ел, и что пришло время идти просить еду. Однажды он ходил без еды целый день, даже не осознавая этого. Это случилось на праздник Маха Шиваратри, день, когда индусы соблюдают строгий пост двадцать четыре часа. Когда он пришел к Бхагавану на следующий день, Бхагаван дал ему знак сопровождать его во время обхода вокруг горы. Муруганар с энтузиазмом последовал за ним, но быстро устал, поскольку был голоден, проходив без еды целых два дня. Пройдя какое-то расстояние, Бхагаван заметил усталое лицо Муруганара и спросил сострадательно: «Ты вчера не ел? Ты постился на Шиваратри?» Только тогда Муруганар вспомнил, что вчера был праздник. «Да, Бхагаван, я не ел», — ответил он. После того, как они обошли гору, Бхагаван сказал ему следовать за ним и хорошо поесть в Раманашраме. Он также направил одного из своих служителей на кухню — проследить, чтобы Муруганару выдали полный рацион. Когда Муруганар рассказывал это мне, он расчувствовался до слез, вспоминая заботливость Мастера. Слезы радости были неотъемлемой частью этого бесподобного преданного Бхагавана.
Однако, эта заботливость была лишь частным случаем. Было много моментов, когда имело место обратное. Помощник секретаря Нарайяна Айер рассказывал мне (об этом также было написано в статье, опубликованной в ашраме), что он и другой преданный, Т.П.Раманчандра Айер, хотели, чтобы Бхагаван объяснил им шестой стих из его «Восьми Стихов Аруначале». Когда они вошли в зал с открытой книгой, они увидели Муруганара, который простерся и ушел просить милостыню в город. Один из служителей сообщил: «Бхагаван, мы только что размололи джекфрут, чтобы сделать десерт к обеду. Муруганар дал нам денег на бхикшу по случаю юбилея его матери. Нам ужасно неловко, что ему все равно пришлось идти в город просить еду». Лицо Бхагавана изменилось, и он ответил холодно: «Да. А кто должен приглашать Муруганара поесть с нами? Это обязанность властей». Муруганар ушел просить еду. Цель здесь не показать грубость правления, но проиллюстрировать, что Бхагаван был заинтересован исключительно в духовном освобождении Муруганара. Поел он или нет, доступен ему физический комфорт или нет, было несущественно. Все внимание Бхагавана было направлено на то, чтобы Муруганар вел аскетическую жизнь и утвердился в Истине.
Муруганар — это связующее звено между Бхагаваном (Истиной) и нами (невежеством). Не будь этого живого примера, мы бы считали Бхагавана недосягаемым идеалом, таким как Будда или Иисус Христос. Если бы Муруганар не прожил всю жизнь в строгости, чистоте и Знании Себя через Само-исследование, как бы мы ни старались размышлять и понять учения Махарши о Само-исследовании как о прямом пути, мы бы упустили суть. Муруганар жил учением, и показал нам, что хотя он был таким же, как им мы, он смог вести чистую жизнь, полностью посвятив себя учению. И Мастер излил всю свою милость на него.
Есть еще несколько моментов, показывающих близость Муруганара с Бхагаваном. В их отношениях была не только жесткая дисциплина, но также и юмор. По утрам Муруганар и Бхагаван резали овощи вместе с другими садху. Однажды они резали шпинат. Бхагаван очень аккуратно отрезáл корень и отделял листья от стебля. Он готовил каждую часть отдельно и следил, чтобы ничего не пропало. Бхагаван начал рассказывать о своей жизни на горе, в частности об одной аскетичной даме, которая тоже там жила. Ее звали Кирай Паати, что значит «Бабушка-шпинат», потому что она собирала различные виды шпината для готовки. Бхагаван рассказывал, как хорошо она знала каждую траву на горе — и название, и состав, и пользу. Когда Бхагаван закончил, он увидел растрепанный шпинат перед Муруганаром. Криво улыбнувшись, Бхагаван заметил: «Твое умение резать шпинат также потрясающе, как твой успех в ведении домашнего хозяйства». Муруганар сбежал от семейной жизни, и поэтому был немного задет словами Бхагавана. Тогда он написал стих и положил его к ногам Бхагавана, который очень развеселился, читая его. Все присутствующие с любопытством спросили Бхагавана, чему он так улыбается. Бхагаван прочел вслух: «О, Рамана! Ты чрезвычайно работящий человек. Да! Почему бы тебе не жениться на такой же работящей девушке и не обзавестись хозяйством? Почему ты должен скитаться, как попрошайка в набедренной повязке, прося подаяние, когда ты можешь легко создать идеальный домашний очаг?» Бхагаван от всей души смеялся, и другие присоединились к его веселью.
Однажды в ашраме готовили травяное масло. Когда оно было готово, требовалось его отфильтровать через ткань, накинутую на большой горшок. Бхагаван держал ткань и попросил Муруганара лить масло в сосуд черпаком. Бхагаван рассказывал об этих травах, некоторые из которых даже позволяли человеку исчезнуть в одном месте и появиться в другом. Муруганар так был увлечен историями Бхагавана, что продолжал лить масло, не замечая, что сосуд начал переполняться. Бхагаван был внимателен и практичен, и он стал его распекать: «Стой! Что ты делаешь? Ты проливаешь масло! Ты так небрежен!» Затем, чтобы задобрить его, он заботливо добавил: «Теперь бери и втирай разлившееся масло себе в голову. Где ты еще возьмешь такое хорошее дорогое травяное масло? Давай, мажь его себе на череп». Внимание Муруганара все еще было приковано к Бхагавану, и он вместо масла стал соскребать с земли грязь. Бхагаван быстро его одернул: «Эй, стой! Я сказал тебе втирать в голову масло, а не грязь!» Вот отношения «Гуру-ученик»: милость Гуру не только пробуждает высшую мудрость, но также следит за благополучием преданных.
В 1926 году Муруганар оставил свою жену Минакши в Ченнае, чтобы присоединиться к ашраму. Нежная, невинная Минакши была необразованной женщиной, которая не имела средств содержать себя. Не зная, как управляться с этим миром, она, пожив немного у отца, приехала в Тируваннамалай, чтобы просить Муруганара жить с ней. Всякий раз, когда она появлялась в ашраме, Муруганар исчезал на горе, и отыскать его было непросто даже Бхагавану. Ему приходилось посылать четырех человек на несколько дней, чтобы вернуть его! В конце концов, Бхагаван попросил Муруганара уступить требованиям Минакши. Но Муруганар был так упрям, что опять убежал на гору. И Бхагаван нашел другой способ утешить Минакши. Он стал уделять ей особое внимание. При нашей встрече она рассказывала мне о многих случаях ее прямых переживаний с Бхагаваном. Я попросил ее все это записать, что она сделала на тамили в тетради, которая сейчас хранится в архивах ашрама.
Один случай из этой тетради особенно запал мне в душу. Однажды Бхагаван спросил Минакши: «Минакши, что я могу для вас сделать?» Минашки показала ему свое порванное сари: «Бхагаван, посмотрите на мое сари! Чего я хочу? Я хочу, чтобы у меня была одежда и что поесть, а я этого лишена, потому что мой муж не заботится обо мне». Бхагаван был так тронут, что сказал: «Минакши, уверяю вас, что всю вашу жизнь вы не будете нуждаться в этих двух вещах – в одежде и еде». Бхагаван не остановился только на этом заверении. Он послал Кунжу Свами к главе Ишанья Мутт в городе попросить сари. Мастер в набедренной повязке, который редко просил что-либо для себя, послал санньясина к другому санньясину просить сари для жены своего преданного! Затем он передал ей сари и повторил заверение: «Минакши, вы будете счастливы. Вы будете обеспечены едой и одеждой всю вашу жизнь».
Когда она рассказала это мне в 1960-х, я начал заботиться о ней. Я каждый год посылал ей два сари. Она не была склонна к духовности и не могла оставаться в Раманашраме. Она предпочитала жить в Ченнае. И я организовал так, что она питалась в семи домах – по дому на каждый день недели. Когда я узнал, что Минакши умирает, я поехал в Ченнай, чтобы побыть с ней немного. Она щедро меня благословляла. Я спросил ее: «Минакши Амма, как вы?» Живот у нее был распухший. Она сказала: «Я очень счастлива». Я не мог ей поверить. Она добавила: «Бхагаван со мной все время, он исполнил свое заверение через вас. Я не испытываю нужды ни в одежде, ни в еде. Ганеша, Бхагаван — это сам Бог». Минакши не могла быть счастлива как жена Муруганара. Но она была всегда счастлива до самых последних минут как любимое дитя Бхагавана. Для меня было честью общаться с ней и сослужить ей какую-то службу.
Во время последних дней Бхагавана Муруганар сочинял в день по стихотворению, каждое из которых оканчивалось словами: «Бхагаван, вы должны жить сто лет». Затем он обучил одну преданную по имени Падма Венкатараман петь эти стихи в присутствии Бхагавана. Она сказала мне однажды: «Муруганар был очень требователен к правильному произношению и точности использования в его слов». В один день в песне, которую она пела, были такие слова: «Джняна бхандара наяка», что на тамильском означает: «хранитель сокровища мудрости». Во время самозабвенного пения она ненароком произнесла «бхоккишам», что также означает «сокровище», вместо «бхандара». Как только она закончила петь, Бхагаван подозвал служителя: «Пойдите, спросите ее, использовал ли Муруганар именно это слово». Бхагаван так хорошо знал стиль Муруганара, что понял: он не использовал бы здесь слово «бхоккишам». Бхагаван был также требователен, как Муруганар, к тому, чтобы использовалось точное слово!
Все преданные были в смятении из-за того, что Бхагаван собирался покинуть тело. Они не знали, что им делать, если не будет его физического присутствия. Под руководством Муруганара они послали к Бхагавану делегацию, чтобы просить его о наставлении. Разве Бхагаван не знал, чего они хотели? Его последними словами были: «Практикуйте учение». Именно Муруганар извлек из Бхагавана прямое учение мудрости в трех трактатах, упомянутых ранее, и, что еще важнее, последнее послание Бхагавана о претворении учения в жизнь. Муруганар написал много стихов о «Я-не-есть-это-тело». Но все же, когда Бхагаван покинул тело, он не мог сдержать скорби. Он был безутешен.
Начиная с 1956 года мы с Муруганаром стали довольно близки. Я закончил образование и прожил два года в ашраме. Я наблюдал за Муруганаром, Дэвараджа Мудальяром, Мунгала Венкатарамией и несколькими другими старыми преданными вроде помощника секретаря Нарайяны Айера. Меня подкупила их простая жизнь. Когда я вернулся в 1960 году, это помогло мне посвятить себя этим старым преданным. Я видел глубину их понимания. Муруганар был все таким же нищим, хотя и не ходил в город просить еду. Он приходил перед обедом в ашрам, становился у входа на кухню, растягивал полы своей верхней одежды, и повара клали в нее немного еды. Я наблюдал за его движениями – такими тихими и красивыми! В один из таких случаев у меня был с собой маленький фотоаппарат. «Свами!» — позвал я. Как только он повернулся и посмотрел на меня, я сделал снимок (его можно увидеть в начале этой главы).
Муруганар благословил меня, хотя потом сделал выговор: «Больше так не делай». Вишваната Свами сказал мне: «Нагоняй от великих мудрецов воздействует гораздо более мощно, чем их благословения».
Когда Муруганар приходил на самадхи Бхагавана, это было возвышенное зрелище. Казалось, он шел, но не было идущего, поклоняющийся исчезал в поклонении! Однажды я спросил его: «Муруганар Свами! О чем вы думаете, когда приходите и простираетесь здесь?» «Есть только Бхагаван, больше ничего нет», — ответил он. Для него был только Бхагаван — ни Муруганара, ни Раманашрама, ни даже поклонения. Бхагаван был всем, всего остального не существовало!
Какое-то время Муруганар жил в Мадрасе (ныне Ченнай). Однажды один почитатель спросил его, как так вышло, что такой выдающийся преданный Бхагавана не живет постоянно в ашраме. Он сказал: «Слушайте: там где я, там Раманашрам».
В то время я не знал о двух важнейших работах Муруганара – «Рамана Саннидхи Мурай» и «Гуру Вачака Ковай» – отредактированных и одобренных Бхагаваном. Я привел Муруганара в ашрам и ухаживал за ним с несколькими другими своими друзьями. Моя сестра иногда пела его песни, и он часто просил ее спеть что-нибудь из «Рамана Саннидхи Мурай». Слушая, как она поет, он часто плакал. На вопрос о причине этих слез он отвечал: «Однажды я был в присутствии Бхагавана, и он пристально смотрел на одну маленькую девочку. Я спросил его: ‘Кто это дитя, которое получает столько вашей милости и благословения?’ Бхагаван ответил: ‘Разве ты не знаешь? Идху намма Лакшми – Это наша Лакшми'». Муруганар опять залился слезами и сказал, что когда Бхагаван использовал слово «наша», это означало совместное духовное переживание.
Я попросил его рассказать мне еще о «Рамана Саннидхи Мурай». «Когда она была издана частным порядком, правление отказалось продавать ее в ашраме. Имело место множество случаев протеста – хорошо, что ты об этом не знаешь, — вспоминал он. — Но я хочу тебе рассказать вот что. Однажды, очень расстроенный всем этим, я простирался перед Бхагаваном. А когда поднялся, Бхагаван сказал: ‘Не беспокойся, мы опубликуем ее сами’». Я побежал в офис за экземпляром «Рамана Саннидхи Мурай», но не смог его найти. В библиотеке его тоже не было. Я связался с некоторыми преданными из Ченная, нашел экземпляр «Рамана Саннидхи Мурай» и издал книгу. Когда я подарил экземпляр Муруганару, его глаза увлажнились, и он благодарно сказал: «Гляди, Бхагаван исполнил свое предсказание». Это случилось за несколько недель до его кончины. Затем он рассказал мне о «Гуру Вачака Ковай» – книге, в которой содержались высказывания Гуру, и которая была отредактирована и названа самим Бхагаваном. С великим энтузиазмом мы также издали «Гуру Вачака Ковай» как престижную публикацию ашрама. Мое сердце сияло от радости, что заверение Бхагавана «Мы опубликуем ее сами» было таким образом успешно исполнено!
Когда Муруганар умирал, доктора сказали, что он в коме. Доктор Хуго Мейер сообщил: «Его дыхание может остановиться в любой момент. Приходите быстрее». Было три часа утра. Я стоял близко к Муруганару. Хуго и другие доктора сказали мне: «Он в коме. Он не сможет вам ответить». «Нет, я буду петь «Аруначала Акшараманамалай», — сказал я твердо. Несмотря на их повторяющиеся возражения, я наклонился поближе и прошептал ему на ухо: «Свами, я хочу спеть Акшараманамалай». Его тело осталось неподвижным, но брови слегка приподнялись. Хуго и другие доктора были тому свидетелями. Может быть, они тоже были правы. Тело было в коме, но Сердце – в своем состоянии духовного экстаза – ответило из сострадания, заставив двинуться брови. Мы все долго пели «Акшараманамалай» («Свадебный венок Аруначале»). В состоянии духовного экстаза Муруганар воссоединился с Аруначалой. Мы вынесли его тело и положили в самадхи, достойное Мудреца или Святого. Его гробница расположена между Аруначалой и Старым Холлом Бхагавана. В день его смерти проводится пуджа; и преданные поют «Акшараманамалай» и избранные стихи из «Рамана Саннидхи Мурай».
История Муруганара никогда не кончается, потому что он вечен, как и его Мастер, его единственный Бог, которого он не забывал ни на секунду, чью славу и послание он пел всю свою жизнь.
