Статья из журнала Scroll.in, написанная Аджаем Камалакараном, журналистом из Мумбая, о том, как короткая встреча со Шри Раманой Махарши в 1938 году вдохновила Сомерсета Моэма, английского драматурга и писателя, вывести его образ в романе и исследовать индийскую философию. Перевод: Артем Кайда (Ramana.ru)
На протяжении десятилетий ашрам индийского мудреца Раманы Махарши в храмовом городке Тируваннамалай, штат Тамилнад, остается магнитом для людей со всего мира, которые ищут духовного утешения и внутреннего покоя. При жизни Раманы (1879-1950 гг.) ашрам служил путеводной звездой для множества успешных жителей Запада. В их числе когда-то оказался и Сомерсет Моэм.
В 1930-х годах английский писатель и драматург, ярко проявившийся на литературном поприще, ощутил интерес к индийской духовной философии и практикам. Побуждаемый этим влечением, в 1936 году он предпринял путешествие в Индию, где был принят махараджами с наивысшим гостеприимством как знаменитость.
“Когда они обнаружили, что я приехал не для того, чтобы подстрелить тигра, или что-то продать, или тем более не чтобы посмотреть Тадж Махал, пещеры Аджанты или храм Мадурая, но чтобы встретиться с учёными, писателями и артистами, религиозными подвижниками и их почитателями, они были удивлены и польщены”, — писал Моэм в эссе под названием “Святой”, которое было опубликовано в 1958 в сборнике “Точки зрения”. Он был “чем-то новым для них”, и они, махараджи, помогли ему встретить тех людей, которые представляли для него “всепоглощающий интерес”.
В Мадрасе он наткнулся на группу людей, которые нашли его интерес к индийским духовным учителям занимательным. “Я рассказал им о тех святых людях, которые позволили мне посетить их, и они сразу предложили отвести меня к Свами, который в ту пору был самым почитаемым и самым знаменитым в Индии, — писал Моэм. — Они звали его Махариши. Отовсюду паломники приходили к нему за наставлениями, советами и утешением в своих бедах”. Писатель с радостью согласился посетить Раману Махарши.
Необычная встреча
В январе 1938 года, когда Моэм предпринимал своё почти 200-километровое путешествие из Мадраса в город паломников Тируваннамалай, большая часть дорожной сети была ещё в крайне слабом состоянии. “После утомительной, жаркой поездки по пыльной, ухабистой дороге, ухабистой оттого, что тяжёлые колёса воловьих повозок оставили в ней глубокую колею, мы добрались до Ашрама”, — писал он. В ожидании Махариши группа решила съесть свой ланч, который они взяли с собой из Мадраса.
“Неожиданно я упал в обморок, как мёртвый, — пишет Моэм. — Меня отнесли в хижину и положили на соломенную кровать. Не знаю, сколько я оставался без сознания, но вскоре пришёл в себя. Однако я чувствовал себя слишком больным, чтобы двигаться”.
Когда Рамане Махарши сказали, что английский писатель упал в обморок и не может прийти в главный зал, где Мудрец принимал посетителей, он сам пришёл к нему в хижину.
“Махарши был среднего роста для индийца, с кожей тёмно-медового цвета, коротко стриженными седыми волосами и бородой, — записал Моэм в своём дневнике по возвращению в Мадрас. — Он был, скорее, пухлым, нежели полным. Хотя он не носит ничего, кроме небольшой набедренной повязки, он выглядел опрятно, чисто и как бы не щеголевато. У него лёгкая хромота, и он ходит медленно, опираясь на трость. Его рот несколько большой, с толстоватыми губами, а белки глаз налиты кровью. Он держит себя естественно и в то же время с достоинством. Выражение его лица жизнерадостное, улыбчивое, вежливое; он не производит впечатление учёного, но, скорее, добродушного старого крестьянина. Он произнёс несколько слов сердечного приветствия и сел на землю недалеко от тюфяка, на котором я лежал”.
В хижине мудрец несколько минут смотрел на лицо писателя с тем, что Моэм описал как “нежная доброжелательность”. Затем он направил взгляд над его плечом. “Его тело было абсолютно неподвижно, хотя время от времени одна из его ступней легонько отстукивала по полу, — писал Моэм. — Он оставался в этом неподвижном состоянии, возможно, с четверть часа; позже мне сказали, что он концентрировался в медитации на мне”.
Рамана Махарши спросил Моэма, есть ли у него какие-либо вопросы или, может, он хочет что-нибудь сказать, на что писатель, который ещё чувствовал слабость, ответил отрицательно. “Молчание – это тоже концентрация”, — ответил Мудрец, после чего возобновил свою медитацию ещё на 15 минут, а затем покинул хижину.
Моэму постепенно удалось восстановить свои силы. “Не знаю, было ли это следствием отдыха или же медитации Свами, но я определённо чувствовал себя намного лучше и вскоре смог пойти в зал, где он сидел днём и спал ночью”, — писал он. Какое-то время он пробыл в главном холле, где наблюдал за Мудрецом и посетителями.
Моэм отметил, как Рамана Махарши поговорил с несколькими посетителями и потом попросил их удалиться, прежде чем войти в глубокое состояние медитации.
“Свами вошёл в то блаженное состояние медитации на бесконечном, которое зовётся Самадхи, — писал Моэм. — Легкая дрожь, казалось, пробежала по присутствующим. Тишина была интенсивной и впечатляющей. Чувствовалось, что происходит что-то странное, что сковывало дыхание”.
В своей статье Моэм добавляет, что его обморок привёл к возникновению множества слухов. Некоторые говорили, что писатель упал в обморок из-за благоговения, охватившего его при мысли о встрече с таким святым человеком, в то время как другие полагали, что влияние Раманы Махарши на Моэма ещё до того, как он увидел его, заставило писателя “на некоторое время погрузиться в бесконечность”. Писатель постарался избежать высказываний, которые могли бы задеть последователей. “На самом деле это был не первый и не последний раз, когда я падал в обморок, — отметил он в статье. — Доктора говорят мне, что это из-за раздражения солнечного сплетения, которое прижало мою диафрагму к сердцу”.
Приятные воспоминания
Распространено мнение, что Моэм был агностиком, но встреча со Шри Раманой Махарши заставила его глубоко погрузиться в индийскую философию и религию. Эссе “Святые” не так известно, как другие его литературные произведения, однако оно показывает, что у него появилось прекрасное понимание различных систем верований, которые собрались под сенью индуизма. В этом эссе 1958 года Моэм продолжает писать об Упанишадах и даёт читателям детальное объяснение концепции Брахмана и Атмана и философии Ади Шанкары.
Ссылаясь на слухи о своём обмороке, он пишет: “Откуда мне знать, говорят они, что я не был поглощён в бесконечное? На это я не знаю ответа, и единственное, что могу сказать, но воздерживаюсь, опасаясь их обидеть, это то, что если бы оно и было так, то бесконечность – это полная пустота”. Моэм добавляет, что эта идея не “такая уж странная, какой кажется на первый взгляд”, если вспомнить индуистскую веру в то, “что в глубоком сне без сновидений сознание сохраняется, а душа в этот момент соединяется с бесконечной реальностью, которая есть Брахман”.
Он добавил в своё эссе исчерпывающую биографию Раманы Махарши, назвав его “необычайным человеком” и рассказал о забавном случае, произошедшем с группой преданных-далитов, которые приехали к Рамане Махарши. Для мудреца каста “не значит ничего”, — написал Моэм. Преданные-далиты не решались просить разрешения увидеться с ним, так как боялись, что их будут избегать. Так получилось, что их пригласили на встречу с Раманой Махарши. “Группа зашла и простёрлась перед Махариши, — пишет Моэм. — Его взгляд задержался на них около десяти минут, и благодать была им дарована”. Один преданный сказал Моэму, что к стопам мудреца припадает множество богатых и известных людей, но они не получают от него такого благословения.
Моэм также высоко оценил любовь мудреца к животным, таким, как собаки. Он писал: “Брамины рассматривают собак как нечистых, грязных, и избегают контакта с ними. Махарши относится к ним как к друзьям-аскетам, которые пришли, чтобы в его присутствии искупить ошибки своих прошлых жизней. Он следит, чтобы их содержали в чистоте и комфорте, и с любовью зовёт их детьми Ашрама”. Он добавил, что собаки понимают указания, которые даёт им мудрец.
Вдохновенные слова
Рамана Махарши стал прообразом одного из героев романа Моэма 1944 года “Острие бритвы”. Эта книга – об американском пилоте, который решает искать духовность после того, как Первая мировая война оставила его разбитым и покалеченным. Название романа происходит из стиха «Ката Упанишады», который переведён и предваряет книгу как эпиграф: “По острому краю бритвы трудно пройти; так и про Спасение мудрый говорит, что этот путь тяжёл”.
В романе главный герой Ларри Даррелл в Тривандруме встречает Шри Ганешу – мудреца, чей образ вдохновлён Раманой Махарши. Рассказывая позже об этой встрече, Даррелл говорит:
“Все мы читали о святых. Святой Франциск, Святой Иоанн Креститель, но всё это было сотни лет назад. Я никогда не думал, что можно встретить святого, живущего ныне. С первого же взгляда у меня не было никаких сомнений, что он святой. Это было чудесное переживание”.
“И что вы получили из этого переживания?”
“Покой,” ответил он с лёгкой улыбкой.
Этот роман вызвал волну нового интереса к индийской философии на Западе и был дважды экранизирован. То была первая попытка Моэма объяснить Адвайта-веданту Ади Шанкары английской и американской аудитории. Его эссе 1958 года рассказывает о ней намного более подробно и может служить руководством для тех, кто не знаком с индийской философией.
